темноте, недобро так светились, словно вот-вот прыгнет сзади и вцепится своими, как у покойника, пальцами. Лишь когда убедился, что и у Хавера пакета нет, пришло спокойствие, словно случилось то, что и должно было случиться. Значит, кто-то из них. Потому и молчат, прикидываются. Нет, скорее всего, это сделал один. Тогда кто?.. Хавер?.. Всю дорогу тащился последним, и эти его намеки… Или, может быть, Чернов… В нем всегда было что-то… Просто не подвернулся случай… И сейчас прикидывается… Они все прикидываются, а в каждом сидит бес… Маленький такой бес… У него голубые глаза Хавера и толстые плотоядные губы Чернова… всклокоченная, как у попа-расстриги, бороденка Торопуши и вздернутый нос Андрона… Острыми и хищными, как у Милки, зубами он раздирает целлофановый пакет… крошки халвы сыплются на зубастую в оскале морду… Бес хохочет… хочет… хочет… Его куцые, словно опиленные рожки, мелко стучат о камни свода…

— Перестань!.. — даже заметелил в него обрывком веревки.

Бес по-кошачьи сверкнул зенками и юркнул в испуге в темноту.

— Ты что, охренел?! — кажется, ты попал в Чернова. — А то не посмотрю, что руководитель…

— В общем, так… — словно со стороны, услышал свой голос, который стал неузнаваемо чужим. — Дальше ждать не имеет смысла. В данной ситуации есть только один выход… Если кто-нибудь вспомнит тот случай в пещере Ручейной…

— Это там, когда кого-то расчленили?.. — Чернов будто нарочно подталкивал тебя дальше.

— Да!

Вот и все. Теперь главные слова сказаны. Пусть решают. Иногда и в самом деле лучше разделить ответственность на всех. Тогда каждому достанется ее по чуть-чуть, почти совсем ничего…

Но все сделали вид, что не поняли, и тогда тебя взяло зло — нет, не выйдет! Никому не удастся переждать, отсидеться, словно ни при чем. (Ведь кто-то же из них умыкнул долю Рыбкина…)

— Тогда будем решать голосованием: Андрон?!

— Да вы, братцы, что!.. Какое голосование?..

— Хавер?..

— Пошел ты знаешь куда…

— О таком и подумать даже муторно, — голос Хавера слегка дрогнул.

— С тобой все ясно, — презрительно сказала Милка. — Что ж, поищем для подвига другого… мужчину. Может, все-таки, Чернов, ты?.. Ты же у нас повар… Наверняка приходилось… и мясо… и остальное…

— Нашла что с чем сравнивать!.. Одно дело — мясо, другое… Это скорее по части Андрона, как-никак фельдшер. Их там, в училище, специально к трупам приучают. Сам рассказывал, как одной девчонке ухо от трупа в сумку подложили… Приходит она, значит, домой…

— Заткни сопло! — Андрон бросился через сидящего между ними Хавера к Чернову.

Какое-то время сквозь приглушенные звуки возни и тупых ударов жалобно прорывалось лишь Милкино: «Мальчики!.. Мальчики!.. Ну, что же вы, мальчики!..»

Наконец общими усилиями Чернова и Андрона удалось растащить в стороны. Тяжело дыша, каждый в своем углу слушал, как кроет их пострадавший ни за что ни про что Хавер, которому в неразберихе, как всегда, досталось больше всех.

— Желающих, значит, нет… — уныло подытожила Милка. — Какие будут предложения?.. И предложений тоже нет… Хорошо, можно сказать, чудненько. Тогда будем тянуть жребий. К сожалению, нет только Торопуши…

— Просто обойтись нельзя, — зло съехидничал Чернов.

— А что — и в самом деле скажем Торопуше, что тянули жребий, — на полном серьезе подхватила Милка, — и выбор пал на него… Раз все такие нежные…

Но все молчали, и тут в натянутой до предела тишине голос Хавера как-то странно произнес:

— Я только сейчас подумал… выходит, окажись на месте Рыбы я, вы точно так же решали бы, кто пойдет и разрежет меня на куски…

— Бред!.. Что вы слушаете этот бред!.. — накинулась сразу Милка.

— Нет уж, дайте досказать… Сперва кто-то предложил бы устроить голосование… Как на профсоюзном собрании. Само собой, все — единогласно. Или как только что… этот жребий… и все со спокойной совестью…

— Господи, что он несет!.. Что он… — еще пыталась как-то вмешаться Милка.

— Значит, ты у нас один праведник, а мы все дешевки в рваных ботах? — в свою очередь не вытерпел Чернов. — Только учти: у нас такие номера не проходят. Все так все. В конце концов, шесть жизней стоят одной… тем более что в «Линзе» уже давно труп, которому все равно…

— Рыбкина никто не тронет!

Вроде и спокойно сказал Хавер, но было в этом голосе настораживающее… А Милка не поняла или не захотела понимать.

— Да что вы слушаете этого подонка! Как жеребенка убивать, так он тут как тут — первый, а сейчас вдруг заговорила совесть! Вот и оставайся со своей совестью! Лично я не собираюсь! Подыхать в этой чертовой дыре… Я сама пойду сейчас к Торопуше…

По ногам, по транспортникам, спотыкаясь и падая, Милка начала пробираться к «Линзе», пока не ткнулась в грудь Хавера…

— Пусти, слышишь! Пусти!.. — она кричала и колотила кулаками куда попало. — Да что же это делается!.. Ни одного мужика вокруг!..

От этого ее «мужика» тебя будто бросило вперед, но Черный оказался раньше. Казалось, еще шаг — и он достанет Хавера…

«Все были взвинчены до предела, понадобился ничтожный повод…»

«Значит, вы признаете, что потеряли над ситуацией контроль?..»

«Да… то есть нет… просто я не успел…»

«Так да или нет?.. Старайтесь отвечать четко. Иначе мы не добьемся никакой истины… Постарайтесь вспомнить каждую мелочь. Все может быть очень важно. В какой момент вы потеряли над ситуацией контроль?..»

До чего въедлив этот тип! Где-то раньше вы уже виделись.

Ах да, контроль… это случилось… наверное, в ту самую минуту, когда вдруг отчетливо понял, что надежды нет, все стало безразлично, а когда человеку становится все безразлично…

В эту секунду спина Чернова закрыла собой весь проход, на короткий миг как бы зависла в воздухе, и сдавленный голос Хавера еще на какой-то миг задержал спину в полете:

— Не подходи! Убью, падла!

— У него нож! — раздался выдох, и ночь замерла на кончике ножа.

…И тогда к ним спустился Бог.

— Вы свободны! — сказал Бог и милостиво простер над ними свои крылья рук, словно отпускал грехи. Но, как всегда, его не поняли или не захотели верить.

— Вы свободны! — терпеливо повторил Бог голосом Рыбкина и заставил всех вздрогнуть: — По-моему, шутка и так слишком затянулась. Даже не думал, что такое получится кино… Сперва, конечно, зло взяло, целый год к этой экспедиции готовились, а меня из-за какой-то судороги отправили наверх. А потом и самому стало интересно… На что, так сказать, способны твои лучшие друзья… Наполнил «гидру» водой — и в «Линзу»… чтобы эффект присутствия создать…

Он помолчал, словно подыскивая еще какие-то нужные слова или надеясь услышать что-то в ответ.